Загадки древних артефактов
Сверхъестественные существа в системе религиозных представлений хантов.
Поскольку основным источником существования хантов в прошлом были охотничий и рыболовный промыслы, ясно, что духи именно этих сфер деятельности занимали наиболее значительное место в мировоззрении народа. Так, на каждом участке леса, по их мнению, обитал лесной дух Вонт-лунг на языке ваховских хантов и согласно представлениям васюганцев Вон-юнг. От него зависели увеличение или уменьшение поголовья зверей и птиц, а также удача или неудача на охоте. Данная территория рассматривалась как его собственность, и это предполагало определенные правила поведения на ней промысловика.
Лесной дух представлялся хантам человекоподобным (мужчиной или женщиной), однако он мог перевоплощаться в различных зверей и птиц. Перед заблудившейся женщиной он появлялся в виде глухаря, а перед мужчиной — в виде его самки. Перелетая с дерева на дерево, он якобы указывал путь заблудившимся. В наказание за несоблюдение норм поведения лесной дух запутывал следы зверей и уводил охотника в глухие трущобы. Он мог и не выпустить из своих владений. Потерявшегося в лесу человека ханты считали уведенным для совместной жизни лесным духом. Такой человек был очень добычлив на охоте, а прожив некоторое время с духом, он после смерти превращался в бессмертного духа-людоеда. Хоронить такого человека нужно было иначе, чем остальных людей: класть в могилу лицом вниз и сверху вбивать семь осиновых кольев. Согласно представлениям васюганцев, существовало два Вон-юнга: один пребывал на земле, а другой — между небом и землей. Первый создал соболя, лисицу, белку и куницу. Функции того и другого совпадали. Небольшие холмы в лесу, густые заросли на островах рек считались жилищем лесного духа. Ваховские ханты представляли его в виде старика или медведя.
На количество добываемой и вообще находящейся в лесу дичи влиял не только лесной дух. На Вахе было широко распространено представление о духе в облике совы Нугос-лунг и о духе — главе всех пернатых — Тоглон-ваях-лунг. Последний ведал распределением птиц на земле, определял время их перелетов. Он отличался от прочих духов, покровителей промыслов, тем, что обитал где-то далеко на юге.
Из всех перечисленных существ жертвоприношения делали только лесному духу, хотя культа его и не существовало. Каждый охотник, придя на место промысла, был обязан повесить на дереве кусок новой ткани, платок, завернуть несколько монет и т. д., а по окончании охоты оставить небольшую часть добычи. На Васюгане существовал обычай забоя жертвенного животного при отправке кого-либо из членов семьи на промысел. Мясо поедалось присутствующими, а шкура вывешивалась в лесу на наклонном дереве как жертва лесному духу.
Лес рассматривался как место обитания множества других, неперсонифицированных духов. Разнообразие их форм, отношений, образа жизни заимствовано из действительного мира животных. Обитают они в дуплах, пнях, под корнями деревьев, в самих деревьях, вершина которых расходится на семь ветвей, — словом, в тех местах, где может найти убежище животное, чем-то поразившее воображение человека.
Кроме духов, в лесу обитают и другие сверхъестественные существа, которые если и не имеют прямого отношения к промыслу, то могут так или иначе воздействовать на его результат. Категорию этих существ К. Ф. Карьялайнен назвал демонами, оговорив здесь же, что «…между духами и демонами нет резкой пропасти. Демоны — это только часть многочисленных сверхъестественных существ, это тоже духи, хотя они в некоторых важных отношениях отличаются от вышеописанных». Таковы антропоморфные остроголовые существа мужского пола Менквы (Сэвсики). В зависимости от отношения к ним людей они могут быть как добрыми, так и злыми; чаще всего, особенно на Вахе, они противодействуют людям. Широко распространено представление о человекоподобном шестипалом существе женского пола Пырнэ (в переводе с языка хантов на русский — «ведьма»). Она поступает только враждебно по отношению к людям. На Вахе ее считали супругой Менква (Сэвсики), а александровские ханты — существом мужского пола. Поскольку оно своим происхождением было обязано людям, рождение шестипалых детей усматривалось как проявление его реальной формы. В целях задабривания этим существам в местах их предполагаемого обитания приносили жертвы.
Лесным обитателем считалось существо особого рода Потчак. На Вахе, правда, почитали две его разновидности: обитающий вблизи жилья и дикий, лесной, так называемый Вор-Потчак. Разница между ними заключалась в том, что последний представлялся бессмертным. Ханты полагали, что в эти существа превращаются умершие грудные или мертворожденные дети. Потчак иногда мог показаться людям в виде призрака, вообще же он невидим. У хантов в прошлом существовал целый ряд запретов, связанных с похоронами мертворожденного или умершего вскоре. На Вахе запрещалось хоронить таких детей на общем кладбище; исключением из этого правила были захоронения детей вместе с взрослыми. Девочкам запрещалось оставлять в лесу своих кукол. При нарушении этих запретов погребенные или куклы, оставленные в лесу, превращались в Потчак.
На Вахе было широко распространено поверье, что он преследует людей, издавая звуки «вав-вав», и просит перевезти его на другую сторону реки. В награду он наделял охотника удачливостью, но при перевозе его нужно было посадить лицом к себе, иначе он мог затолкать человека насмерть. За неблагодарное к нему отношение он гонялся в лесу за охотником, путал следы зверей, пугал, подражая крику ребенка. На Вахе считали, что от преследований этого существа можно избавиться, если позади себя начертить крест или поперек своего следа положить черемуховый прут.
Мир воды, с точки зрения хантов, также был заселен сверхъестественными существами. Наиболее широко распространено представление о водяном духе (Во Ал Йент-юнг александровские хантов, В Йенк-лунг). И этот дух человекоподобен (поэтому иногда его называли водяным стариком), однако он мог принимать формы других обитателей подводного мира. Его местонахождением считались устья рек, глубокие омуты и вообще любой водоем, где человеку приходилось предпринимать какие-либо действия. От него зависело благополучное продвижение по воде; он вообще рассматривался как хозяин рыб. На Васюгане сохранилось предание о том, как ерш, будучи большой рыбой, за непослушание был заключен Йент-юнгом в «темницу» и не получал долгое время пищи. С тех пор он стал маленьким. На Вахе считали, что Йенк-лунг «зазывает» к себе старых рыб и, объяснив им, что они прожили достаточно долго, съедает их. От его отношения к рыболовам зависел успех промысла, поэтому обычай требовал приносить ему жертвы каждый раз перед началом лова. Жертвовали монеты, куски ткани, которые оставляли на берегу или вывешивали на прибрежное дерево. Главному духу Ваха жертвы опускались в воду. Этот дух, считавшийся вообще покровителем рыболовства, имел специфическое занятие — загонять рыбу из Оби во время весеннего половодья. На Васюгане был обычай делать жертвоприношения этому духу ежегодно в начале ледохода: шкурки птиц связывали общим узлом и, утяжелив их ружейными пулями, бросали в воду. Чтобы защитить себя от опасностей на воде, жертвы здесь приносили именно Йент-юнгу, хотя от другого водяного духа Куль-юнга зависело, будет ли улов удачен. К. Ф. Карьялайнен приводит название еще одного водяного духа Куль-тэтэ-юнг (’рыб создатель дух’). Перед началом рыбной ловли ему также приносились в жертву вырезанные из дерева или бересты фигурки рыб.
У хантов существовало представление о духе Сарт-лунг в виде огромной щуки, обитающей в глубоких омутах и озерах. В гневе он мог, якобы, перевернуть и даже перекусить лодку. Считалось, что особенно не любит Сарт-лунг новые лодки, поэтому перед спуском на воду их протирали сажей. Этот дух мог иногда не допустить рыбной ловли, предупреждением служило появление на воде мелкой ряби.
Не столь значительную роль в мировоззрении хантов играли такие чудовища, как щучий Вэс, окуневый Вэс и ершовый Вэс. Все они представлялись огромными и мешающими нормальному ведению промыслов. Возможно, что термин Вэс, обозначающий конкретное чудовище, был экстраполирован хантами и на многих других обитателей подводного мира.
Духов, первой из названных двух категорий К. Ф. Карьялайнен называл местными. Одни из них могли оказывать воздействие в границах относительно небольшой территории, другие — практически на любом расстоянии, откуда бы ни прибыл принесший жертву. В сферу деятельности и обязанностей местных духов входило облегчить жизненный путь вообще: будь то занятие охотой или рыболовством, здоровье детей, общее благополучие и т. д. Но такими широкими возможностями обладали лишь самые сильные местные духи, хотя и они различались степенью воздействия на большую или меньшую территорию. Формы их самые разнообразные: антропоморфные, зооморфные, иногда и просто в виде отдельных камней (в этом случае камень — способ маскировки духа, его видимая форма). Деревянные изображения высотой до полуметра были выполнены в форме человеческих фигур с обозначенными чертами лица, конечности отсутствовали. Хранились они, как правило, приставленными к деревьям. Имеются сведения, что подобные изображения делали и из свинца. Фигурки местных духов одевали в одежды или заворачивали в семь слоев ткани, одежда женских фигур украшалась бисером. Перед началом промысла их кормили: «…другому духу на кончике стрелы подают изготовленного из дерева глухаря с целью получения успеха при охоте на глухарей, третий при устройстве запоров получает деревянную щуку или язя, смотря по тому, на какую рыбу идет лов.
С той же целью приносились жертвы камням и деревьям, считавшиеся духами-хозяевами данной территории. Таков, например, камень Лунг-сур-ирех-сылта-кэх-пай (’дух живет прикладной камень остров’) на Вахе близ юрт Нижне-Ромкиных. Видимо, на равнинной территории Среднего Приобья случайно занесенный ледоходом камень произвел на хантов такое сильное впечатление, что его появление здесь объясняли не иначе, как действием сверхъестественных сил. Иногда ханты считали духом просто отдельный участок местности. В качестве примера можно назвать мыс Ими-пяй (’старуха-мыс’) на оз. Тух-эмтор. В легенде о его происхождении повествуется о старухе, которая в давние времена в поисках выхода из озера остановилась на этом мысу. С целым рядом таких мест здесь связаны легенды и о членах ее семьи, которых она приносила в жертву во время голода. Подобные места-духи при главенствующем отношении к охоте и рыболовству имели более широкую «сферу влияния». Так, у Пяй-ими искали поддержку при сборе кедрового ореха, женщины перед родами и т. п. Происхождение таких мест К. Ф. Карьялайнен объяснял так: некогда жившие люди-герои превратились в духов после своей смерти и принимали здесь угощения и кровавые жертвоприношения.
Научный сотрудник, хранитель коллекции археология Чебыкин В.Е.